Отчёт о прошедшей игре. Киев, 13 - 15 сентября. "Школа злословия".
читать дальшеТринадцатое сентября, большой зал, мы сидим за одним столом со слизеринцами и как-то лениво обмениваемся комментариями – не до того. Тринадцатое сентября – а мы только сегодня приехали в Хогвартс. До отъезда я листала «Историю Хогвартса», искала хоть какую-то информацию о задержке учебного года, однако так ничего и не нашла. Вопиющий случай. От этого немного жутковато, и отсутствие директора Дамблдора ещё больше способствует появлению дурных предчувствий. Нет, я уже какое-то время назад перестала видеть в Дамблдоре доброго дедушку-волшебника, похожего на Санта-Клауса, который появится в трудную минуту и всех нас спасёт, но всё равно без него Хогвартс какой-то напряжённый.
Речь Фаджа вселяет ещё больше тревоги – отчего Министр так нервозен, говорит неуверенно, с паузами, чуть не заикаясь? Мне показалось – или он и правда после каждой фразы поглядывает на мистера Малфоя, как будто ожидая одобрения? Люциус Малфой в Хогвартсе – вот и ещё один повод не утрачивать бдительности, ведь мы с Гарри и Роном отлично знаем, что скрывает этот человек под левым рукавом. Гость из Америки – очень вовремя, как раз когда и без того всё в школе странно. Новая профессор ЗОТИ – выглядит чопорной и, если можно так выразиться, министерской. Профессор МакГонагалл явно не рада вместо Дамблдора открывать учебный год, и я стараюсь погромче хлопать, пихая локтем Гарри, чтобы присоединялся – ей должна помочь поддержка факультета.
Одна речь, другая речь, церемония Сортировки. За столом тихо, слизеринцы ведут себя как будто почти совсем нормально, и это настораживает. В какой—то момент смотрю в противоположный конец зала и вижу в стороне от нас всех сидящего в полумраке мистера Филча. Одного-одинёшеньку, даже Миссис Норрис не видно рядом, и мне вдруг становится очень жалко этого человека, лишённого магии, но проводящего долгие месяцы в окружении тех, кто порой относится к ней чересчур легкомысленно. Надо будет постараться в этом году не задевать его. И проследить, чтобы Гарри с Роном тоже сдерживались.
Чай в гостиной. Уже поздно, но мы готовим настои на завтра. Профессор Снейп всегда придирчив к гриффиндорцам, а мне нужно обязательно доказать ему, что я ничуть не хуже тех студентов, которые знакомы с магией с пелёнок. Да, я вызубрила зелья. И проглядывала программу на следующий год. И буду делать так ещё не раз, но далеко не только ради зарабатывания баллов. Просто надеюсь, что однажды смогу не заучивать ингредиенты, а понимать их, чувствовать, читать, как читаются руны или нумерологические формулы. Однажды обязательно смогу. Но пока – заучивать, чтобы от зубов отскакивало, и заблаговременно готовиться, а не бездарно тратить несколько часов времени на всяческие нарушения.
Рон предлагает проследить за старшим Малфоем и выяснить, что он делает в Хогвартсе, а то и узнать что-то о причинах отсутствия директора Дамблдора. Гарри не горит желанием, ему, кажется, больше нравится идея отправиться спать. С одной стороны, я рада – может быть, хоть один из моих друзей наконец-то повзрослел чуточку; с другой стороны, беспокоюсь, потому что такое поведение для Гарри нехарактерно, больше похоже на то, что он всё ещё не оправился после смерти Седрика, не пережил те события. Нам с Роном никогда не понять того, что пережил Гарри, мы можем только поддерживать его и друг друга. Сомневаясь, всё-таки соглашаюсь с Роном, потому что и правда стоило бы узнать, что он делает в замке.
Под мантией втроём теперь еле помещаемся. Приходится в случае опасности замирать и приседать, чтобы из-под ткани не торчали ноги. Бродим по замку, ищем, подумываем через потайной ход отправиться в Хогсмид – наверное, Малфой остановился там, если, конечно, не аппарировал сразу в своё поместье или как там называется их дом… Оказываемся в коридорах, которые очень близко к Запретному лесу – и вот оно, долгожданное приключение, чтоб ему пусто было! Оборотни. Здесь, так близко к Хогвартсу – самые настоящие оборотни. Подсчитываю в уме, когда ближайшее полнолуние, вздыхаю с облегчением – через три дня. Они пока не в полной силе, но могут почуять наш запах, услышать, поэтому мы сидим тише воды и ниже травы, слушаем. Ближе подходить опасаемся, слышно далеко не всё, но и этого достаточно, чтобы понять: опасности нового учебного года только впереди.
В гостиной Джинни, уже сонная, а вместе с ней странная тень, словно тонкий призрачный лоскут ткани. Сидит в углу, не реагирует на слова и жесты, игнорирует заклинания. Но стоит только Джинни усесться, как существо тут же бросается к ней. Вспоминаю заклинание, которому нас с Роном научил Гарри – и серебряный туман, пока ещё какой-то бесформенный, но всё же довольно густой, отметает создание в сторону. Почему мне пришло в голову использовать Патронус? Может, тварь показалась похожей на усохшего дементора. Так или иначе, а дальше друзья подключаются – и в три руки мы выгоняем чёрную тень из гостиной.
Спать осталось часа четыре, если я ещё хочу успеть в ванную старост и принять душ, но заснуть удаётся далеко не сразу, всё жду появления непонятной твари. Палочку в футляр убирать не стала. На всякий случай.
Утром меня ненавидит весь факультет. Сначала я готовлю им чай, потом бужу, после отправляюсь в ванную старост, а когда возвращаюсь через полчаса, чай уже остыл, а они всё ещё дрыхнут. Совсем скоро на уроки. Когда приходит моя очередь пить чай и завтракать, времени не остаётся даже на глоток – новая профессор ЗОТИ ждёт на урок, а опаздывать мне категорически не нравится, как и тащить еду с собой по примеру Рона и Гарри.
Профессор Амбридж. Профессор Квамбридж – впервые я готова аплодировать Пивзу. Как это – защита без практики? Как это – конспектирование под диктовку и больше ничего? Как это – не от кого защищаться? Как это – Седрик погиб в результате несчастного случая? Как это – Тёмного Лорда нет? Кошусь на Гарри, он сжимает кулак и молчит. Хорошо, что не взрывается. Странно, что не взрывается. Странно – значит, плохо? Ничего, пусть лучше Гарри не выделяется, ему не стоит обращать на себя внимание Министерства, а вот мы с Роном можем. Зря я, наверное, сказала о метке Люциуса Малфоя – вон как изменилось лицо Драко, - но всё-таки сказала.
Странно, но вторая половина урока оказывается не так уж плоха. Профессор Амбридж позволяет задавать вопросы, если они не слишком провокационные, не прерывает рассуждения о двойственности Тёмной магии и не пытается утверждать, что такая магия является злом в чистом виде. В какой-то момент мне становится искренне интересно. Жаль, что профессор настолько не способна видеть что-то за пределами официальной политики Министерства.
Малфой рассказывает о волшебных существах. Ну, как рассказывает… Читает реферат, основанный на официальном реестре того же Министерства. Интересно, конечно, но чем это отличается от того, когда заучиваю я? Почему же тогда я – заучка-грязнокровка, а ему можно? Нечестно. Слушаю, что-то привлекает внимание, но ускользает. Какой-то информации не хватает, пытаюсь уточнить у профессора Амбридж, рассказываю о странной тени в нашей гостиной, но она то ли не верит, то ли не знает… Позднее профессор МакГонагалл отправит к нам профессора Снейпа, но он не найдёт никакой остаточной магии, увы. Если бы мы тогда знали…
Зелья проходят… странно. Ещё за ужином обратила внимание на одну слизеринку, теперь вот она тоже удивляет. Чем? Нормальностью. Не морщится брезгливо от присутствия гриффиндорцев, адекватно реагирует на предложение дать им на время наш мерный стакан… Профессор Снейп впервые на моей памяти даёт нам больше баллов, чем Слизерину. Да, мы приготовили четыре зелья вместо двух, но мы и подготовились заранее. Они бы тоже могли, если бы хотели. «Знает ли кто-нибудь, сколько нужно выпить этого зелья… кроме мисс Грейнджер?» - кажется, я уже научилась не тянуть руку, когда слышу нечто подобное. В конце урока Уоррингтон пожимает мне руку и благодарит за сотрудничество. Голоса Гарри, Рона и остальных гриффиндорцев в голове вопят: «Подвох, подвох!», но мне безумно хочется верить, что жест искренний. Так надоели эти межфакультетские распри, так устала от этой ненависти! Порой хочется взять Гарри и Драко за шкирки, словно нашкодивших котят, столкнуть лбами и сказать: «Очнитесь, мальчишки, в мире столько всего плохого и опасного, с чем нужно бороться, зачем же вы порождаете ещё больше зла?» Вряд ли поймут, увы.
Травология, древние руны… Как я скучала по этому за лето! Как интересно! Профессор Бабблинг удивительно увлекательно рассказывает, а уж как она поставила на место мистера Малфоя, пришедшего инспектировать урок!
События сменяют друг друга слишком быстро и, наверное, завтра я уже не буду помнить, что и за чем следовало. Но кое-что из моей памяти не сотрётся. Например, рейвенкловцы и хаффлпаффцы, предложившие то, о чём мы с Гарри и Роном уже говорили – объединиться и изучать ЗОТИ по-настоящему, практикуясь – благо, Гарри кое-чему может научить нас после того, как сталкивался с Тёмным Лордом. Заходит речь о приглашении к нам той самой Уорринтон, и, несмотря на реакцию Рона и Гарри, я задумываюсь, всерьёз задумываюсь. Ведь и мы тоже виноваты частично в том, что слизеринцы относятся к нам плохо. Мы ведь каждого из них сразу воспринимаем в штыки, как будто они уже все – будущие последователи Сами-Знаете-Кого и жестокие убийцы. Нет, глупости, они ведь такие же, просто… ну, воспитанные иначе, может быть. Но им тоже по пятнадцать-шестнадцать и далеко не планы мирового господства и убиения всех и вся в головах. Рон и Гарри, думаю, убеждены, что доверие нужно заслуживать. А мне вот кажется, что доверие нужно просто дарить – и тогда его обязательно оправдают. Может, и правда стоит довериться этой Уоррингтон – и она ещё удивит всех нас.
Хотя, конечно, перестраховаться (и не только из-за слизеринки) стоит, поэтому иду в библиотеку. Нужно отыскать Протеевы чары, одно забавное проклятье, а также информацию о магических существах – ночная тварь не даёт покоя, как и что-то в реферате Малфоя. И вот тогда-то мой мир рушится. Доступа в библиотеку нет. Совсем. Вообще. Без Дамблдора в Хогвартсе всё перевернулось вверх дном, но это!
Профессор Бабблинг находит экземпляр книги о древних существах, а остальное мы с Падмой Патил пытаемся узнать у Толстого Монаха. Он обещает помочь и уплывает искать того, кто сможет научить нас Протеевым чарам, а через какое-то время я уже с Уоррингтон сижу в большом зале и листаю книгу. И мы его находим – смертофалда! Тварь, которую невозможно убить, но можно прогнать Патронусом. Уоррингтон тоже умеет вызывать Защитника – на шестом курсе они его уже проходили. Рассказываем о нашей находке профессорам, но, кажется, они не воспринимают наши слова всерьёз. Я ещё и тайком рассказываю декану о том, что мы слышали об оборотнях. «Шла в ванную старост и случайно оказалась возле Запретного леса. Ну что вы, профессор, совершенно одна!». Кое-как выгораживаю ребят, но рассказываю все подробности – и о планах разместить поближе к школе, и о намерении обратить студентов, и о том, что упоминалось имя Фенрира Грейбека.
…После травологии профессор МакГонагалл отзывает меня за угол, где профессор Снейп… применяет легилименцию. Мерлин, ну зачем? Обидно, как же до одури обидно! Я ведь рассказала всё как было! Всё как помнила! Со всеми подробностями! Рискуя огорчить этим лучших друзей, рассказала всё, потому что оборотни – это ужасно, а профессора – что? Не поверили. Легилименция. Как же обидно. Как же такое отношение разочаровывает. Неужели я хоть раз давала повод считать меня способной на ложь и утаивание информации в подобных опасных ситуациях? Обидно, обидно, обидно!
На травологии Уоррингтон передаёт записку о том, что со мной желает побеседовать сам Люциус Малфой, мне следует быть осторожнее. Ох, спасибо, но с опозданием, Морган: мне уже сообщили о желании поговорить. Нервничаю. Всё-таки Малфой. Всё-таки взрослый. Всё-таки Пожиратель Смерти. Когда за пять минут до конца урока Гарри и Рон с дурацкими оправданиями срываются из кабинета, я ещё не подозреваю, к чему это приведёт. Ох, Мерлин. Могла бы догадаться.
Люциус Малфой… Ошеломляет. Он даже угрозы произносит так, что они кажутся какой-то поэзией. И при этом я вижу, как он на меня смотрит – как будто пятно на ботинке, которое можно легко стряхнуть, но не хочется пачкать белоснежные перчатки. Если бы ему по какой-то причине пришлось жать мне руку, наверное, потом он её отмывал не один день. А жаль. Несмотря на напряжённость беседы, в какой-то момент я даже забываю, что он – последователь Тёмного Лорда. Если бы не это, если бы не ещё несколько десятков «не», я бы сказала, что с ним приятно беседовать. Если бы «не». Слишком много «не». Я даже забываю о том, что его сопровождает жужжащая журналистка, а зря. Именно она замечает ботинок Рона.
Мерлин, ну зачем, зачем они пошли за мной? Ну не сделал бы мне Малфой ничего дурного! В коридорах школы, провожая на урок – ну что бы он мне сделал?! Ну почему они не попытались прикрыть это проклятый ботинок и побыстрее исчезнуть?! А потом всё случается быстрее нескольких ударов сердца – в ребят летит заклинание Скитер, я оглушаю её, замечаю стойку Малфоя – и, тихо и быстро прошептав люмос и нокс, бросаюсь Ступефаем и в него тоже. Он оборачивается. Я стою, занеся руку с палочкой над головой. Он медленно, палец за пальцем снимает перчатку с руки. Я стою и не дышу. Секунда, другая, третья… за это время можно было попытаться что-то сделать. Но я стою и смотрю, как он медленно и изящно снимает перчатку, чтобы показать мне какое-то кольцо. Защитный амулет, наверное. А я всё ещё стою и смотрю, словно загипнотизированная.
Карусель. Профессор Спраут, учительская, объяснения, Амбридж, Рон и Гарри под веритасерумом, открытие информации о мантии-невидимке, неудавшаяся попытка использовать на Малфое льстивомазь, извинения перед ним, почти пропущенная Астрономия, угроза вылететь из школы. А я всё ещё думаю о том, как Люциус Малфой медленно снимал перчатку, пока я стояла в атакующей стойке. Как ни в чём не бывало. Мерлин, если он всегда такой, я могу понять, откуда у Драко такой… гонор. Сложно быть сыном такого отца. Наверное, очень сложно.
…Сорванные уроки, смертофалд, нападение на школу, всем мы в Большом Зале и учителя, пытающиеся кое-как сохранить покой и порядок. Шум за дверями – там, где остались учителя, слышны заклинания. Я стою близко к двери, поэтому тут же направляю на неё палочку – и понимаю, что остальные, все как один, даже слизеринцы, даже первокурсники, сделали то же самое. Об этом вы говорили нам, профессор Дамблдор? Объединиться перед лицом опасности? Об этом? Прошу профессора Бабблинг пригнуться. Кажется, Терри Бут говорит нечто вроде. Профессор вместо этого оборачивается – Мерлин, надеюсь, она не никогда не увидит в зеркале подобного выражения своих глаз. А я вижу в них отражение всех нас – и мне становится даже чуточку страшно. И вместе с тем, наоборот, легче. Пусть даже, когда всё это закончится, мы разойдёмся по своим гостиным, и уже завтра Слизерин и Гриффиндор затянут прежнюю канитель, у нас навсегда останется этот миг единства. Такой короткий и такой важный.
…Меня приглашают в учительскую. Почти все профессора, мистер Малфой, профессор Амбридж, Рита Скитер… Все смотрят на меня и ждут, пока я расскажу им, кто такие катары. Мерлин, как будто на экзамене, только о баллах беспокоиться не время. Все они полукругом передо мной, среди них есть те, кем я искренне восхищалась и восхищаюсь – и они смотрят на меня и ждут ответа.
…Дамблдор. Как будто в тёмной комнате зажгли свет. Несмотря ни на что, появление Дамблдора кажется спасением. Кто-то из студентов уже поговаривал о том, что директор ничего не сделал, когда умирал Седрик, но стоило только Дамблдору появиться – всё было забыто, все почувствовали облегчение. А он, он забрал Гарри. Одного. Переглядываюсь с Роном – это неправильно! Гарри не должен оставаться один! Мы должны быть с ним, всегда должны! Тем более теперь, когда он такой тихий, мы должны! Мы никогда не оставляли его вот так просто, шли сколько могли, расчищали путь, но вот так, оставшись запертыми в Большом зале, когда он где-то там! Я почти готова была сама забрать у Рона мантию-невидимку и броситься следом. Почти.
Заполночь. Рона нет в гостиной. Джинни и Гарри отправляются в гостиную Рейвенкло «отмечать». А я читаю конспекты, переписываю пропущенную астрономию, складываю пергаменты в порядке необходимости, пишу эссе по рунам (как можно ограничиться половиной странички, когда тема настолько интересна?!)… Проверяю, как там Рон. Рон в Большом зале пьёт с Малфоем. Ни один из них явно не горит желанием меня видеть, и я возвращаюсь в пустую гостиную, надеясь, что никого не встречу по пути – было бы неприятно, если бы кто-то увидел глаза на мокром месте, а я просто уже очень давно, наверное, с первого курса, не чувствовала себя так одиноко. Когда Гарри и Джинни возвращаются, я уже успеваю впервые за сутки поесть, перечитать конспекты ещё раз и перенервничать. А Рон всё ещё пьёт огневиски с Малфоем. Ещё несколько часов назад я с трудом отговорила его от идеи «пойти набить морду Малфою». И Малфоя жалко. Нет, не жалко, жалость унижает. Ему – сочувствую, насколько могу. Он же умный, он же правда очень умный, мне всегда так интересно было соперничать с ним на уроках. Если бы не это его «грязнокровка», если бы не Клювокрыл, если бы не ещё несколько «не», я бы его даже уважала. То есть я его и так уважаю, только, разумеется, не скажу. В первую очередь – не Малфою даже, а Гарри с Роном.
Гарри не горит желанием пойти проверить, как там Рон. Прошло часа два, я староста, но я всё-таки иду одна по тёмным коридорам, надеясь не столкнуться с Филчем. А Рон… Рон пожал руку Люциусу Малфою. Со льстивомазью. Я удерживаю ладонь от желания прижаться к лицу, а другую – чтобы схватить Рона за ухо и утащить обратно. Вот же балда! А подумать о том, что случится, когда эффект рассеется? И снова меня прогоняют. В коридорах Хогвартса пусто, не видно даже Филча с его кошкой. Гарри и Джинни собираются спать, и Гарри как будто совсем не обеспокоен тем, что его лучший друг находится в компании Пожирателя Смерти. Да что с этим миром-то творится?
Сижу и смотрю на часы, следя за стрелками – Рон обещал уйти минут за пять до окончания действия льстивомази (больше никогда не соглашусь делать какое-то зелье «на всякий случай»!), а это время давно миновало. Снова бреду по коридорам и, слыша голоса из Большого зала, на всякий случай обхожу его с другой стороны. Я не верила в интуицию, но теперь, кажется, готова поверить, ведь что-то же подсказало мне подойти с другой стороны – и именно благодаря этому я заметила Риту Скитер, которая держала волшебную палочку у виска Рона. Как профессор Снейп, когда считывал мои воспоминания. Легилименция.
И снова время ускоряет бег. Ступефай, реласкио, что-то ещё, ещё один Ступефай. И я вновь оглушила Риту Скитер. Второй раз за день. Когда с другой стороны большого зала слышится голос Люциуса Малфоя, у меня, кажется, начинается нервный тик, и хватает только на то, чтобы вместе с левитируемой журналисткой скрыться в выручай-комнате. Мерлин, мир сошёл с ума. Я уже говорила тебе об этом?
Ступефай на Рона – чтобы избежать веритасерума. Он слишком многое узнал у старшего Малфоя. Учительская. Декан. Мистер Малфой. Объяснения. Обливиэйт на Риту Скитер. Тридцать один балл с факультета. Нас прогоняют спать. Это всё? Как? Почему? Она же копалась в разуме школьника! Её за это судить должны! Да, меня, вероятнее всего, тоже по головке не погладят, но ведь так нельзя, это неправильно! Кажется, мистер Малфой тоже в недоумении, но, когда мистер Филч гонит нас по коридору к гостиной, я долго иду, не глядя под ноги. Только назад – туда, где осталась замершая фигура Люциуса Малфоя. Мало ли. Я его… нет, не боюсь, наверное. Но сильно опасаюсь.
Гарри и Джинни благополучно спят, а к нам в гостиную приходит Драко со сливочным пивом, перемешанным с чем-то алкогольным. И мы говорим. И снова говорим. И опять. Малфой, знал бы ты, как за тебя страшно – вряд ли бы поверил. Но, знаешь, дважды лицом к лицу столкнувшись с твоим отцом, я это поняла. И уже, наверное, никогда не смогу относиться к тебе по-прежнему, даже если ты продолжишь называть меня грязнокровкой и писать письма моим родителям, обзывая моего лучшего друга психом.
Мы всё ещё говорим, когда светает. Хогвартс спит, а мы втроём идём по пустым коридорам в ванную старост. И говорим, говорим, говорим. Слушать страшно. Отвечать – ещё страшнее. Но замолчать нельзя, потому что в молчании погибнет надежда, а она и без того дышит на ладан. А потом Малфой говорит, что, не будь я магглорожденной, попала бы на Слизерин. Что-то мычу в ответ, а сама вдруг понимаю, что мне это льстит. По-настоящему. Но Малфой пьян, он уже завтра забудет об этом. А я не забуду.
Когда Рон и Драко наконец-то расходятся, остаётся всего полтора часа до того времени, когда надо вставать. Ложиться смысла уже нет. Конспекты плывут перед глазами – я слишком вымоталась за этот день, я всё ещё оборачиваюсь, опасаясь увидеть белые перчатки, светлые волосы и холодный взгляд Люциуса Малфоя. На рунах ненадолго просыпаюсь, получив задание создать талисман. Заканчиваю намного раньше других, но это неважно. Талисман пусть валяется где-то в сумке, потому что в процессе я придумала другой. Осталось только подобрать рунескрипт, но, кажется, я уже вижу его перед мысленным взором. Талисман придания сил и защиты семьи от злого умысла могущественного человека. Сделаю его завтра же, как только найду подходящую основу – и подсуну Драко куда-нибудь в сумку. Если и найдёт даже, то решит, что что-то из сокурсниц подшутил. Пусть. Всё равно сделаю. Потому что за него мне страшнее даже, чем за Гарри. Самой странно, но так и есть. Вряд ли самодельный талисман магглорожденной ведьмы что-то решит и как-то помешает Тёмному Лорду осуществить свои планы по отношению к Драко, но… пусть это будет той самой маленькой крупицей надежды. Она очень нужна.
А теперь можно и в Больничное крыло, иначе я рухну прямо тут на радость Филчу. Рон уже там. Такой забавный, когда спит…