Запись из путевого дневника. Французский язык.

Старая мадам Жозефа рассказывала самые удивительные и неповторимые сказки. Вокруг неё непременно собиралась детвора – от сына мельника до меня, сбегавшего из поместья, чтобы прийти в её ветхий домик на краю деревни, - устраивалась вокруг сидящей в своём плетёном и местами дырявом кресле старушки, забывая на некоторое время обо всём, и слушала, слушала её восхитительные сказки. Мало кто их любил, многие боялись. Но внимательно слушали все. Истории мадам Жозефа были куда более жизненными и настоящими, нежели услышанные из других уст сказки, но при этом в них было место и волшебству. В историях мадам Жозефа прекрасные принцессы никогда не отдавали своё сердце шутам, пастушки не выходили замуж за баронов и графов, сын бочара не находил в подвале волшебный горшок с бесконечным запасом золотых монет, а принцы зачастую оказывались трусоваты и не слишком-то умны.

К чему я всё это пишу здесь и сейчас: запомнилась весьма отчётливо, словно это происходило вчера, а не двадцать с небольшим лет назад, одна фраза мадам Жозефа. Помню, я тогда задержался почему-то, уходил самым последним. Она сидела в своём дряхлом, таком же, как она сама, если не больше, плетёном кресле, держа в руках отбелёную ткань, на которой вышивала незнакомый узор. Игла в её сморщенных пальцах дрожала, но неизменно попадала в нужную точку; Жозефа вышивала узор нитью и плела узор из слов, на этот раз – только для меня одного. А потом вдруг сказала: «Есть одно общее правило и для сказок, и для жизни: там, где царит любовь, есть место и для смерти; там же, где любви нет, места для смерти больше вдвойне».

©