01.10.
- Тебе не кажется, что нам стоит уединиться, Ингрид? – спрашивает дон Мигель де Эспиноза, настойчиво скользя требовательной ладонью по моей спине всё ниже. Я ослепительно улыбаюсь и одним лишь взглядом выражаю согласие. Не убирая руки с моей поясницы, он поднимается и увлекает меня за собой к выходу из общей залы.
Вот уже два дня меня зовут Ингрид Ханевольд, я норвежка с ногами от ушей, длинными светлыми волосами и глазами цвета неба над утренним Мехико. Дон Мигель всегда предпочитал блондинок. Держать их при себе в качестве украшения, с ними же делить постель и их кровь использовать в своих лишённых всякой логики экспериментах.
Мы на его ранчо где-то на полпути от Акапулько до Оахака, дон Мигель празднует не то день своего второго рождения, не то успешное убиение очередной партии молодых женщин, к компании которых, судя по всему, решил добавить и меня. После нескольких часов раскачивания кровати, разумеется.
Добраться до него оказалось куда проще, чем я думала. Всегда осторожный, расчётливый, внимательный, ни на миг не расстающийся с телохранителями де Эспиноза допустил самую глупую ошибку, какую только можно было себе вообразить. И теперь мы покидаем общую залу, где сходит с ума мешанина людей и нелюдей, и направляемся на второй этаж.
01.20.
В спальне пахнет виски, свежевыстиранным шёлковым бельём и желанием дона Мигеля. Свет погашен, а камеры ночного наблюдения, к счастью, не способны отобразить картину в той мере, которая необходима для поднятия тревоги. Но всё же следует быть осторожной. Эспиноза вымуштровал своих охранников – и людей, и вампиров – до такого состояния, когда те едва ли не чувствуют грозящую хозяину опасность. При въезде на территорию ранчо обыскивали чуть ли не каждый дюйм тела: сперва люди при помощи металлоискателей, потом вампиры, используя свои природные качества и иные сюрпризы. Впрочем, это было предсказуемо, потому я не привезла с собой даже шпильки для волос. Есть иные методы казни преступников, хоть они и не доставляют мне никакого удовольствия.
Раз, два… Пять камер в одной спальне. Браво, дон Мигель. Но вас это не спасёт. Если только я не убью вас раньше – от отвращения.
01.27.
О, благодарю небеса, наконец-то он соизволил добраться до постели, а я при этом умудрилась не потерять ни единой детали гардероба. Это было бы неблагоразумно. Остальное – дело техники, женской хитрости и рук.
Когда двое любовников накрыты с головами одеялом, те, кто глазами камер следит за ними, видят лишь мерное движение двух силуэтов под слоем ткани. Им даже в голову не придёт, что вместо желаемого результата дон Мигель получит свёрнутую шею.
А теперь – пить. До дна. До последней капли. При этом создавая видимость движения. Глоток за глотком густой мерзкой дряни, которая с неохотой ползёт по его неживым венам к моим губам.
03.30. «Melia Los Cabos», CARR. SCL-SJC KM 19.5 - Los Cabos, Mexico
«Melia Los Cabos» ещё только разгорается самым ярким ночным огнём движения, когда я возвращаюсь в номер. У меня есть ещё несколько часов до того, как кто-нибудь из прихвостней де Эспинозы сложит два и два и доберётся до отеля. Но ближайшие два десятка минут мне будет не до них.
Здравствуй, боль, старая знакомая…
04.48.
Ингрид Ханевольд не существует вот уже почти час, а международный аэропорт Акапулько смазывает лица, стирает краски и даже в такое время затрудняет поиск кого бы то ни было. Особенно, если неизвестно, кого надо искать.
Билет до Старого Света был зарезервирован ещё до того, как я ступила на землю Латинской Америки, и теперь мне остаётся только дождаться своего рейса. На электронном табло пляшут цифры и буквы, зовущие в разные стороны света, и я могла бы выбрать любую по своему усмотрению.
Мой рейс на шесть утра с четвертью.
В Мексике было слишком душно.

©