Когда-то я привёз из Африки невиданный в Старом Свете цветок, который жители той местности, откуда он был родом, называли «звездой отчаяния». Я помню три из едва ли не десятка легенд, объясняющих природу этого имени, но сейчас думаю не о них. Мне говорили, что цветок не приживётся под куда менее тёплым солнцем Франции. Прижился. И расцвёл. Пусть не в тот же год, а на следующий, но выдюжил, привык к прохладе и даже не погиб зимою. Научился жить в изменившихся условиях.
Так и люди: однажды вынужденные принять условия игры, они приспосабливаются, порой изменяясь до неузнаваемости, привыкают быть не такими, каковыми произвела их на свет мать Природа, надевают на лица маски, куда более соответствующие окружающим условиям, нежели истинные лица. Или – под влиянием тех или иных событий.
Когда же на кожу нанесён грим, нельзя менять выражение лица: грим потрескается, осыплется – и конец умело подобранной маске. Прости, Порция, друг мой, я слишком привык к маске по имени «сама невозмутимость». Слишком давно я её ношу. Я ведь само совершенство, помнишь?..

©