Всякий видит, чем ты кажешься, немногие чувствуют, кто ты на самом деле. ©N.Machiavelli
Кем ты ощущал себя двадцать лет назад? Особенным.
Когда был мальчишкой, решившим не идти проторенной отцовской тропой и выбравшим собственный путь, обещавший быть тем сложнее и тернистей, чем дальше заведёт себя к сокровенному. Мальчишкой из простой семьи, раньше многих выучивших грамоту, предпочитавшим книгу и молитву любым детским забавам, а спокойный мрак монашеской кельи – теплу солнечных лучей на лице. Мальчишкой, сумевшим без всякого труда и, по правде, без стремления к тому стать любимцем своего наставника благодаря лишь тяге к знаниям, терпению и смирению, столь редким для отрока, в чьих жилах положено бурно кипеть крови, не позволяя усидеть на месте. Особенным. Одним из немногих, кому дарована честь нести пастве светоч веры.
Кем ты ощущал себя десять лет назад? Просвещенным.
Когда был уже не мальчиком, ещё не мужем, но уже способным видеть дальше протянутой руки, читать глубже написанного в старых книгах, слышать громче, нежели говорится, жаждать больше, нежели дозволено. Уже не мальчиком, ещё не мужем, сумевшим выйти из рамок того представления о мире и знаниях, кое почиталось за незыблемую истину, сомнение в которой каралось едва ли не так же жёстко как ересь. Уже не мальчиком, ещё не мужем, впервые сознающим себя не только тем, к чему готовился с младых ногтей, но и кем-то зримо большим, способным привнести в мир что-то важное, могущим и желающим помочь людям, пусть даже не видя в их глазах понимания. Уже не мальчиком, ещё не мужем, познающим мир, людей и себя самое рискованными методами, не одобренными ни наставниками, ни паствой, ни верой, но лишь собственной совестью и жаждой познания. Просвещённым. Одним из единиц, кто взял на себя смелость и право рушить старые правды и строить новые.
Кем ты ощущал себя все годы после? Отверженным.
Когда всё же признал сам себя иноверцем, видевшим больше истины в собственных неясных снах, чем в догмах, существующих больше, чем суждено прожить на свете тебе и многим поколениям после тебя. Иноверцем, в привычной молитве не находящим прежнего одухотворения и успокоения, но только лишённые истинного смысла слова, повторяемые уже не из желания почтить богов, вера в которых пошатнулась, а по привычке. Иноверцем, не нашедшим другой веры взамен исчезнувшей, лишь веру в собственные силы и разум, в идею знания и некой великой истины, которая кажется такой близкой, что стоит лишь протянуть руку, как можно коснуться, - но ускользающей в последнее мгновение, тающей, словно зыбкое видение предутреннего сна, одного из десятков и сотен, что видел ты. Иноверцем, вынужденным скрывать себя под привычными складками монашеской рясы, завесой тайны и вязью лжи, благоразумно опасаясь уже не просто слухов, но расправы от рук тех, кому желал бы показать начало того же пути, которым начал идти сам, понимая при этом, что путь этот не нужен больше никому. Иноверцем. Изгоем, лишившимся в веры в самые основы мира, но не отыскавшим ещё веры новой, но что хуже того – не нашедшим знания, способного заместить образовавшуюся в душе пустоту.
Кем ты ощущал себя год назад? Избранным.
Единственным человеком, кто был в состоянии, хоть и с трудом, но всё же постичь незнакомые слова, сложить в своём разуме сложные сочетания и осознать, пусть не понимая до конца всей глубины услышанного, что это и есть оно, то недостижимое великое знание, к которому так стремился ты сколько помнил себя. Человеком, чьи представления о мире рушились снова и снова, но на сей раз – впервые – на руинах готовы были воздвигнуться новые истины и понимания, в которых уже никогда не придётся сомневаться. Человеком, обретшим невозможный шанс получить ответы на то бесконечное множество вопросов, что роились в голове много лет, на которые ты уже не надеялся узнать ответы. Человеком, впервые столкнувшимся с чем-то поистине великим и значимым, по сравнению с чем вся жизнь – твоя, всех знакомых тебе людей и жизни прочих на много поколений назад и вперёд – кажется мало чего стоящей безделушкой. Избранным. Единственным, кому посчастливилось найти светоч жизни – и обрести иной светоч в другом человеке.
Кем ты ощущал себя последний год? Счастливцем.
Несмотря на пережитое несчастье, ограниченность свободы перемещения и сознание собственного несовершенства – счастливцем, наконец-то обретшим всё то, к чему стремился всю свою жизнь. Беглецом, впервые получившим множество прямых ответов на не заданные и даже ещё не до конца сформулированные вопросы. Беглецом, имеющим возможность питать алчущий разум всё новыми и новыми знаниями, каждое из которых, будь оно применено в нужное время, могло бы полностью изменить тот мир, который ты считал родиной. Беглецом, впервые нашедшим себя самое в этом чужом, но столь притягательном мире, который так легко считать своим. Беглецом, перед которым открыто множество дорог – и все они ведут к непознанному и потому прекрасному, все, а не лишь одна, тернистая и рискованная. Счастливцем. Беглецом, однажды рискнувшим отказаться от всего, что знал, ради призрачной надежды – и получившим много больше того, о чём мог только мечтать.
Кем ты ощущал себя минувшим вечером? Заблудшим.
Когда увидел перед собой отражение собственного лица в кривом зеркале, когда ощутил восхищение и восторг, не сравнимые ни с чем испытанным ранее, когда понял, впервые по-настоящему понял, чем боги отличаются от людей. Потерянным от сознания собственного несовершенства перед лицом, столь похожим на твоё собственное, но, в отличие от него, идеальным, без единого изъяна, прекрасным. Потерянным из-за почти невозможности удержаться от того, чтобы упасть на колени и начать возносить молитвы, не вспомнив о том, что давно отказался от придуманной веры в ложных богов. Потерянным от переизбытка нахлынувших чувств и эмоций, твоих и не твоих ощущений в твоём и не твоём – божественном? – теле. Потерянным от ещё большего числа возникших вопросов теперь уже не только о мире, но о себе самом. Заблудшим. Песчинкой на ладони бога, песчинкой в огромной пустыне неизвестности, которую так жаждешь познать; шестерёнкой сложного вселенского механизма – маленькой, хрупкой, но важной деталью чего-то по-настоящему великого.
Кем ты ощущаешь себя сейчас?
Когда по-настоящему осознал, что нигде – ни в брошенном тобой некогда родном мире, ни, тем паче, за его пределами - ты не нужен, да и раньше был необходим постольку, поскольку являлся чем-то вроде живого свидетельства, переносным носителем информации, одним из множества таких же, отличающимся от остальных только тем, что оказался в нужном месте в нужное время и был наиболее удобным и не проблемным вариантом. Когда главный выбор твоей жизни сделан, договор с демонами собственной души подписан, и за чужую жизнь, ставшую такой важной однажды, уплачено жизнью собственной – потому что отказ от всего, что успел узнать, понять и ощутить, а также возвращение к началу пути равносильны смерти. Когда осознаёшь, что все твои вопросы больше не найдут ответов, чаяния не оправдаются, а надежды увянут, не найдя благотворной почвы для цветения. Когда время ускользает песком сквозь пальцы, а ты не можешь даже сжать ладони плотнее, чтобы удержать его, потому что руки дрожат от бессилия и невысказанной боли, спрятанной так же глубоко, как некогда было сокрыто стремление к истине. Когда невозможно прекрасное лже-божество с твоим лицом милостиво одаривает надеждой, чтобы через мгновение в своей равнодушно искренней жалости бросить тебя с небес на землю, откуда ты явился, дерзко ища того, чего не заслужил.
Кем ты ощущаешь себя сейчас, бывший монах, бывший лекарь, бывший избранный, бывший счастливец, всюду бывший? Кем ты ощущаешь себя, Маркус? Кем ты…?
Никем.
Когда был мальчишкой, решившим не идти проторенной отцовской тропой и выбравшим собственный путь, обещавший быть тем сложнее и тернистей, чем дальше заведёт себя к сокровенному. Мальчишкой из простой семьи, раньше многих выучивших грамоту, предпочитавшим книгу и молитву любым детским забавам, а спокойный мрак монашеской кельи – теплу солнечных лучей на лице. Мальчишкой, сумевшим без всякого труда и, по правде, без стремления к тому стать любимцем своего наставника благодаря лишь тяге к знаниям, терпению и смирению, столь редким для отрока, в чьих жилах положено бурно кипеть крови, не позволяя усидеть на месте. Особенным. Одним из немногих, кому дарована честь нести пастве светоч веры.
Кем ты ощущал себя десять лет назад? Просвещенным.
Когда был уже не мальчиком, ещё не мужем, но уже способным видеть дальше протянутой руки, читать глубже написанного в старых книгах, слышать громче, нежели говорится, жаждать больше, нежели дозволено. Уже не мальчиком, ещё не мужем, сумевшим выйти из рамок того представления о мире и знаниях, кое почиталось за незыблемую истину, сомнение в которой каралось едва ли не так же жёстко как ересь. Уже не мальчиком, ещё не мужем, впервые сознающим себя не только тем, к чему готовился с младых ногтей, но и кем-то зримо большим, способным привнести в мир что-то важное, могущим и желающим помочь людям, пусть даже не видя в их глазах понимания. Уже не мальчиком, ещё не мужем, познающим мир, людей и себя самое рискованными методами, не одобренными ни наставниками, ни паствой, ни верой, но лишь собственной совестью и жаждой познания. Просвещённым. Одним из единиц, кто взял на себя смелость и право рушить старые правды и строить новые.
Кем ты ощущал себя все годы после? Отверженным.
Когда всё же признал сам себя иноверцем, видевшим больше истины в собственных неясных снах, чем в догмах, существующих больше, чем суждено прожить на свете тебе и многим поколениям после тебя. Иноверцем, в привычной молитве не находящим прежнего одухотворения и успокоения, но только лишённые истинного смысла слова, повторяемые уже не из желания почтить богов, вера в которых пошатнулась, а по привычке. Иноверцем, не нашедшим другой веры взамен исчезнувшей, лишь веру в собственные силы и разум, в идею знания и некой великой истины, которая кажется такой близкой, что стоит лишь протянуть руку, как можно коснуться, - но ускользающей в последнее мгновение, тающей, словно зыбкое видение предутреннего сна, одного из десятков и сотен, что видел ты. Иноверцем, вынужденным скрывать себя под привычными складками монашеской рясы, завесой тайны и вязью лжи, благоразумно опасаясь уже не просто слухов, но расправы от рук тех, кому желал бы показать начало того же пути, которым начал идти сам, понимая при этом, что путь этот не нужен больше никому. Иноверцем. Изгоем, лишившимся в веры в самые основы мира, но не отыскавшим ещё веры новой, но что хуже того – не нашедшим знания, способного заместить образовавшуюся в душе пустоту.
Кем ты ощущал себя год назад? Избранным.
Единственным человеком, кто был в состоянии, хоть и с трудом, но всё же постичь незнакомые слова, сложить в своём разуме сложные сочетания и осознать, пусть не понимая до конца всей глубины услышанного, что это и есть оно, то недостижимое великое знание, к которому так стремился ты сколько помнил себя. Человеком, чьи представления о мире рушились снова и снова, но на сей раз – впервые – на руинах готовы были воздвигнуться новые истины и понимания, в которых уже никогда не придётся сомневаться. Человеком, обретшим невозможный шанс получить ответы на то бесконечное множество вопросов, что роились в голове много лет, на которые ты уже не надеялся узнать ответы. Человеком, впервые столкнувшимся с чем-то поистине великим и значимым, по сравнению с чем вся жизнь – твоя, всех знакомых тебе людей и жизни прочих на много поколений назад и вперёд – кажется мало чего стоящей безделушкой. Избранным. Единственным, кому посчастливилось найти светоч жизни – и обрести иной светоч в другом человеке.
Кем ты ощущал себя последний год? Счастливцем.
Несмотря на пережитое несчастье, ограниченность свободы перемещения и сознание собственного несовершенства – счастливцем, наконец-то обретшим всё то, к чему стремился всю свою жизнь. Беглецом, впервые получившим множество прямых ответов на не заданные и даже ещё не до конца сформулированные вопросы. Беглецом, имеющим возможность питать алчущий разум всё новыми и новыми знаниями, каждое из которых, будь оно применено в нужное время, могло бы полностью изменить тот мир, который ты считал родиной. Беглецом, впервые нашедшим себя самое в этом чужом, но столь притягательном мире, который так легко считать своим. Беглецом, перед которым открыто множество дорог – и все они ведут к непознанному и потому прекрасному, все, а не лишь одна, тернистая и рискованная. Счастливцем. Беглецом, однажды рискнувшим отказаться от всего, что знал, ради призрачной надежды – и получившим много больше того, о чём мог только мечтать.
Кем ты ощущал себя минувшим вечером? Заблудшим.
Когда увидел перед собой отражение собственного лица в кривом зеркале, когда ощутил восхищение и восторг, не сравнимые ни с чем испытанным ранее, когда понял, впервые по-настоящему понял, чем боги отличаются от людей. Потерянным от сознания собственного несовершенства перед лицом, столь похожим на твоё собственное, но, в отличие от него, идеальным, без единого изъяна, прекрасным. Потерянным из-за почти невозможности удержаться от того, чтобы упасть на колени и начать возносить молитвы, не вспомнив о том, что давно отказался от придуманной веры в ложных богов. Потерянным от переизбытка нахлынувших чувств и эмоций, твоих и не твоих ощущений в твоём и не твоём – божественном? – теле. Потерянным от ещё большего числа возникших вопросов теперь уже не только о мире, но о себе самом. Заблудшим. Песчинкой на ладони бога, песчинкой в огромной пустыне неизвестности, которую так жаждешь познать; шестерёнкой сложного вселенского механизма – маленькой, хрупкой, но важной деталью чего-то по-настоящему великого.
Кем ты ощущаешь себя сейчас?
Когда по-настоящему осознал, что нигде – ни в брошенном тобой некогда родном мире, ни, тем паче, за его пределами - ты не нужен, да и раньше был необходим постольку, поскольку являлся чем-то вроде живого свидетельства, переносным носителем информации, одним из множества таких же, отличающимся от остальных только тем, что оказался в нужном месте в нужное время и был наиболее удобным и не проблемным вариантом. Когда главный выбор твоей жизни сделан, договор с демонами собственной души подписан, и за чужую жизнь, ставшую такой важной однажды, уплачено жизнью собственной – потому что отказ от всего, что успел узнать, понять и ощутить, а также возвращение к началу пути равносильны смерти. Когда осознаёшь, что все твои вопросы больше не найдут ответов, чаяния не оправдаются, а надежды увянут, не найдя благотворной почвы для цветения. Когда время ускользает песком сквозь пальцы, а ты не можешь даже сжать ладони плотнее, чтобы удержать его, потому что руки дрожат от бессилия и невысказанной боли, спрятанной так же глубоко, как некогда было сокрыто стремление к истине. Когда невозможно прекрасное лже-божество с твоим лицом милостиво одаривает надеждой, чтобы через мгновение в своей равнодушно искренней жалости бросить тебя с небес на землю, откуда ты явился, дерзко ища того, чего не заслужил.
Кем ты ощущаешь себя сейчас, бывший монах, бывший лекарь, бывший избранный, бывший счастливец, всюду бывший? Кем ты ощущаешь себя, Маркус? Кем ты…?
Никем.
-
-
14.09.2010 в 13:27-
-
14.09.2010 в 23:58-
-
16.09.2010 в 08:22-
-
16.09.2010 в 19:54Но это уже сыграно.
-
-
17.09.2010 в 08:23-
-
17.09.2010 в 08:24-
-
17.09.2010 в 14:10В общем, не тот случай )
Сам бы я однажды с удовольствием ещё раз (много раз) поиграл ею.
-
-
17.09.2010 в 16:21-
-
17.09.2010 в 16:45-
-
18.09.2010 в 07:37-
-
18.09.2010 в 15:12Играю много лет, не мастерил сам никогда.
-
-
20.09.2010 в 08:03-
-
20.09.2010 в 14:07Если впоследствии предложение будет в силе, только с радостью.
-
-
20.09.2010 в 14:12Обращайтесь.
-
-
20.09.2010 в 14:18Спасибо.