Всякий видит, чем ты кажешься, немногие чувствуют, кто ты на самом деле. ©N.Machiavelli
Я хотел бы однажды назвать тебя по имени. Но у чистейшей капли воды в горном ручье, у скользящего по росе луча утреннего солнца, у падающей с небес сверкающей звезды, у аромата рвсцветающих в полночь хрупких цветов - у всего того нежного, волшебного и чудесного, на что ты похожа, у всего неповторимого нет имён. Поэтому ты, как и прежде, сродни предзакатной дрёме природы, раннему зимнему туману и тихой песне сладкоголосой птицы останешься безымянной, пока будет на то моя воля.
Я хотел бы однажды назвать тебя по имени. Но я не знаю, какое из множества имён подошло бы тебе, светлая и непорочная, добрая и чистая, девственная и прекрасная. Я не знаю, как назвать ту, которая каждое утро встречает с улыбкой радости на невинном лице, опускает белые нежные руки в прохладную свежесть воды и умывает ею свои глаза, ясные и прозрачные, как небо на восходе. Я не знаю, как назвать ту, которая идёт босиком по траве, обнажённая и весёлая, протягивая ладони к ласковому солнцу, ловя его игривые лучи кончиками пальцев и укладывая их плавными движениями на свои длинные волосы цвета тёплого живого мёда. Я не знаю, как назвать ту, которая кусает спелое яблоко, только что упавшее с дерева после одного лишь короткого взгляда, довольно прикрывает глаза и задорно смеётся, когда тонкая струйка сладкого сока скользит по её коже от губ к подбородку и вниз, словно прочерчивая невиданные узоры. Я не знаю, как назвать ту единственную, которая не ведает горя и зла, жестокости и гордыни, лжи и порока, которая с рождения окружена счастьем и радостью, искренностью и лаской, любовью и красотой.
Я хотел бы однажды назвать тебя по имени. Но боюсь, что дав его тебе, я буду вынужден уничтожить прозрачный купол над твоей головой, которое всю твою жизнь был тебе небом, всем твоим миром. Я боюсь, что к тебе ворвутся люди и, увидев их, ты поймёшь, что вся твоя бесконечная и прекрасная жизнь была лишь моей ложью, созданной, чтобы уберечь тебя от жестокости и насилия. Я боюсь, что чудесные сады и леса, луга и озёра, из которых ты черпала свой покой и умиротворение, превратятся в зловонные клоаки, из которых исчезнут малейшие следы жизни, и ты не сможешь вынести этой несправедливости. Я боюсь, что ты не успеешь спрятаться, тебя схватят, превратят в игрушку и будут смеяться над тем, как ты от каждого будешь ждать улыбки и ласки, даже если он размахнулся для удара.
Я хотел бы однажды назвать тебя по имени. Но если я дам его тебе, то очень скоро весь твой мир сгниёт, а ты, не в силах существовать в другом - чужом, жестоком, огромном, незнакомом, - человеческом мире, завянешь, как и цветы возле твоего уже погибшего зелёного ложа. Тебя похоронят жестокие хозяева, вырыв неглубокую яму и небрежно забросав сверху землёй; быть может, лишь кто-то, кто смог почувствовать своим зачерствевшим сердцем хотя бы каплю твоей любви и нежности, поставит над твоей могилой плиту и напишет на ней твоё имя.
Я хотел бы однажды назвать тебя по имени. Но стоит ли дарить его тебе, если оно понадобится лишь для того, чтобы сделать посмертную надпись?
Я хотел бы однажды назвать тебя по имени. Но я не знаю, какое из множества имён подошло бы тебе, светлая и непорочная, добрая и чистая, девственная и прекрасная. Я не знаю, как назвать ту, которая каждое утро встречает с улыбкой радости на невинном лице, опускает белые нежные руки в прохладную свежесть воды и умывает ею свои глаза, ясные и прозрачные, как небо на восходе. Я не знаю, как назвать ту, которая идёт босиком по траве, обнажённая и весёлая, протягивая ладони к ласковому солнцу, ловя его игривые лучи кончиками пальцев и укладывая их плавными движениями на свои длинные волосы цвета тёплого живого мёда. Я не знаю, как назвать ту, которая кусает спелое яблоко, только что упавшее с дерева после одного лишь короткого взгляда, довольно прикрывает глаза и задорно смеётся, когда тонкая струйка сладкого сока скользит по её коже от губ к подбородку и вниз, словно прочерчивая невиданные узоры. Я не знаю, как назвать ту единственную, которая не ведает горя и зла, жестокости и гордыни, лжи и порока, которая с рождения окружена счастьем и радостью, искренностью и лаской, любовью и красотой.
Я хотел бы однажды назвать тебя по имени. Но боюсь, что дав его тебе, я буду вынужден уничтожить прозрачный купол над твоей головой, которое всю твою жизнь был тебе небом, всем твоим миром. Я боюсь, что к тебе ворвутся люди и, увидев их, ты поймёшь, что вся твоя бесконечная и прекрасная жизнь была лишь моей ложью, созданной, чтобы уберечь тебя от жестокости и насилия. Я боюсь, что чудесные сады и леса, луга и озёра, из которых ты черпала свой покой и умиротворение, превратятся в зловонные клоаки, из которых исчезнут малейшие следы жизни, и ты не сможешь вынести этой несправедливости. Я боюсь, что ты не успеешь спрятаться, тебя схватят, превратят в игрушку и будут смеяться над тем, как ты от каждого будешь ждать улыбки и ласки, даже если он размахнулся для удара.
Я хотел бы однажды назвать тебя по имени. Но если я дам его тебе, то очень скоро весь твой мир сгниёт, а ты, не в силах существовать в другом - чужом, жестоком, огромном, незнакомом, - человеческом мире, завянешь, как и цветы возле твоего уже погибшего зелёного ложа. Тебя похоронят жестокие хозяева, вырыв неглубокую яму и небрежно забросав сверху землёй; быть может, лишь кто-то, кто смог почувствовать своим зачерствевшим сердцем хотя бы каплю твоей любви и нежности, поставит над твоей могилой плиту и напишет на ней твоё имя.
Я хотел бы однажды назвать тебя по имени. Но стоит ли дарить его тебе, если оно понадобится лишь для того, чтобы сделать посмертную надпись?
