Всякий видит, чем ты кажешься, немногие чувствуют, кто ты на самом деле. ©N.Machiavelli
Год 1470. Третий день червоника.
(Запись на французском языке)
Судьба, рок, карма, фортуна, фатум и - люди…
Бесконечное множество тонких разноцветных нитей, переплетённых меж собой в сложном узоре, где порядок становится путаницей, а хаос превращается в гармонию. Не видеть эти нити, не верить в них, заставить собственное тело не чувствовать маленьких узелков, к нему привязанных, - так просто и ни к чему не обязывающе. Закрывать глаза, запрещать рукам осязать, не позволять телу ощущать… Быть может, это было бы самым разумным и верным решением, но даже если бы я не была вынуждена видеть, чувствовать и осязать, я всё равно бы выбрала сложный путь зрячей среди толпы слепцов; какой бы тяжёлой, тёмной и неправильной ни была истина, пусть лучше она впивается нитями в тело и душу, чем это мерное покачивание на иллюзорных нитях обманчивости.
Флоренция – огромная паутина, сплетавшаяся веками и с каждым годом наполняющаяся всё новыми нитями, узелками, переплетениями, разрывами… Я – паучиха на ней, Чёрная Вдова (так, кажется, меня здесь прозвали?), пробирающаяся по лабиринту самых разных нитей – толстых и тонких, светлых и тёмных, одиночных и туго связанных с другими в прочный узел или тонко сплетённых в сложный узор, - в поисках той единственной, которой суждено быть обвазанной вокруг моего запястья или, быть может, талии, шеи, головы…
Я уже чувствую вибрацию этой нити совсем рядом. Она мало где пересекается с другими, она отличается от них уже тем только, что я пробираюсь сквозь паутину именно к ней. С другими нитями она почти не переплетается, но где-то в прошлом соединяется прочным узлом с другой нитью, которая когда-то была обвязана вокруг моей головы. Нить дрожит, вибрирует и не даётся в руки, прячась от меня за паутиной множества других. Время, длившееся почти двести закатов, потратила я на то, чтобы распутать лабиринты нитей, когда ползла по паутине за ней, единственной, оставив позади Париж и дорогу от него до Флоренции.
Теперь необходимо лишь напраться терпения и сил – нить уже совсем близко. Я почти вижу её невдалеке, почти могу коснуться дрожащими от усилий пальцами.
Но как же сложны эти последние движения по паутине нитей… После длинного пути необходим отдых – как воздух, вода, земля, как огонь. Но отдохнуть я смогу только лишь когда эта нить скользнёт в мою ладонь, переплетётся вокруг пальцев, запутается в волосах или обвяжется вокруг шеи. Только когда наступит этот час. Только “когда”. Не существует “если”…
Nunquam petrorsum, semper ingrediendum.
(Запись на французском языке)
Судьба, рок, карма, фортуна, фатум и - люди…
Бесконечное множество тонких разноцветных нитей, переплетённых меж собой в сложном узоре, где порядок становится путаницей, а хаос превращается в гармонию. Не видеть эти нити, не верить в них, заставить собственное тело не чувствовать маленьких узелков, к нему привязанных, - так просто и ни к чему не обязывающе. Закрывать глаза, запрещать рукам осязать, не позволять телу ощущать… Быть может, это было бы самым разумным и верным решением, но даже если бы я не была вынуждена видеть, чувствовать и осязать, я всё равно бы выбрала сложный путь зрячей среди толпы слепцов; какой бы тяжёлой, тёмной и неправильной ни была истина, пусть лучше она впивается нитями в тело и душу, чем это мерное покачивание на иллюзорных нитях обманчивости.
Флоренция – огромная паутина, сплетавшаяся веками и с каждым годом наполняющаяся всё новыми нитями, узелками, переплетениями, разрывами… Я – паучиха на ней, Чёрная Вдова (так, кажется, меня здесь прозвали?), пробирающаяся по лабиринту самых разных нитей – толстых и тонких, светлых и тёмных, одиночных и туго связанных с другими в прочный узел или тонко сплетённых в сложный узор, - в поисках той единственной, которой суждено быть обвазанной вокруг моего запястья или, быть может, талии, шеи, головы…
Я уже чувствую вибрацию этой нити совсем рядом. Она мало где пересекается с другими, она отличается от них уже тем только, что я пробираюсь сквозь паутину именно к ней. С другими нитями она почти не переплетается, но где-то в прошлом соединяется прочным узлом с другой нитью, которая когда-то была обвязана вокруг моей головы. Нить дрожит, вибрирует и не даётся в руки, прячась от меня за паутиной множества других. Время, длившееся почти двести закатов, потратила я на то, чтобы распутать лабиринты нитей, когда ползла по паутине за ней, единственной, оставив позади Париж и дорогу от него до Флоренции.
Теперь необходимо лишь напраться терпения и сил – нить уже совсем близко. Я почти вижу её невдалеке, почти могу коснуться дрожащими от усилий пальцами.
Но как же сложны эти последние движения по паутине нитей… После длинного пути необходим отдых – как воздух, вода, земля, как огонь. Но отдохнуть я смогу только лишь когда эта нить скользнёт в мою ладонь, переплетётся вокруг пальцев, запутается в волосах или обвяжется вокруг шеи. Только когда наступит этот час. Только “когда”. Не существует “если”…
Nunquam petrorsum, semper ingrediendum.
