Всякий видит, чем ты кажешься, немногие чувствуют, кто ты на самом деле. ©N.Machiavelli
Год 1470. Двадцать пятый день червоника.
(Запись на греческом языке)
Ты поспешила. Ты поспешила, Камилла, и сама сознаёшь это яснее ясного. Слишком рано были произнесены слова, слишком неожиданным оказался вопрос, слишком не подходящим явилось время. Чего стоило немного подождать? День, два или неделю – как делала всегда до этого дня. Подождать, пока он привыкнет видеть неподалёку от себя твой силуэт в толпе незнакомых людей, постоянно ощущать твой взгляд сквозь почти не прозрачную вуаль, слышать твои слова и не погружаться в омут удивления от каждой новой произнесённой фразы.
Всего лишь подождать. Чего стоило? Быть может, целой жизни.
…Но что это, почему я пишу о себе, словно о другом человеке?
Возможно, слишком сложно признать, что я допустила эту ошибку: не разглядела грани меж дозволенным и запрещённым. Но я ли виновата в том, что не было больше сил сдерживать себя? Две тысячи рассветов и закатов минуло с того дня, когда я последний раз вздыхала свободно, не чувствуя, как из меня медленно и мучительно вытекают сила, воля и самоконтроль. Когда я увидела его впервые, когда эта неуловимая нить приблизилась ко мне на расстояние вытянутой руки, словно нечто невидимое и всемогущее упало на плечи, до боли сжало их, сдавило грудь и начало тянуться к шее, затрудняя дыхание и превращая выдох в хрип. Почему так? Неужели лишь из-за того, что к своей цели я приближалась слишком долго? …Ещё ни разу я не слышала отказа. Всегда всё удавалось сразу же и, кем бы ни был спрошенный, он почти без раздумий ответствовал на мой вопрос: «Да».
Но сегодня я была слишком слаба, чтобы выдержать ещё несколько дней или, что ещё мучительнее, недель ожидания. Лезвием гильотины слово «нет» убило мою уверенность в простом исходе этого пути. Нить, едва давшись в руки, расцарапала кожу до крови, впилась в измученную плоть, чтобы через мгновение вырваться из моих рук прочь.
Стало немногим легче. Должно быть, так чувствует себя калека, руку которого схватила неизлечимая и быстро распространяющаяся по всему телу болезнь и долго мучила; если отрубить ему эту прогнившую конечность, он испытает адскую боль, но она со временем прекратится, рана заживёт, а отсутствие руки покажется лучшей альтернативой отсутствию жизни. Вот и я после этого мучительного «нет», испытав бесконечно долгое мгновение боли и страданий, смогла вздохнуть свободней. Вот только моя рана не заживёт со временем, как рука увечного. Моя рана вновь начнёт выедать меня изнутри, с каждым днём высасывая всё новые и новые силы. Это облегчение – лишь короткая передышка, после которой я снова должна буду пытаться услышать на свой вопрос совсем иной ответ. И кто знает, что случится, если он снова окажется отрицательным… Новое облегчение после мгновения полусмерти и некоторое время для ещё одной попытки? Или же этого шанса уже не будет? Кто знает…
(Запись на греческом языке)
Ты поспешила. Ты поспешила, Камилла, и сама сознаёшь это яснее ясного. Слишком рано были произнесены слова, слишком неожиданным оказался вопрос, слишком не подходящим явилось время. Чего стоило немного подождать? День, два или неделю – как делала всегда до этого дня. Подождать, пока он привыкнет видеть неподалёку от себя твой силуэт в толпе незнакомых людей, постоянно ощущать твой взгляд сквозь почти не прозрачную вуаль, слышать твои слова и не погружаться в омут удивления от каждой новой произнесённой фразы.
Всего лишь подождать. Чего стоило? Быть может, целой жизни.
…Но что это, почему я пишу о себе, словно о другом человеке?
Возможно, слишком сложно признать, что я допустила эту ошибку: не разглядела грани меж дозволенным и запрещённым. Но я ли виновата в том, что не было больше сил сдерживать себя? Две тысячи рассветов и закатов минуло с того дня, когда я последний раз вздыхала свободно, не чувствуя, как из меня медленно и мучительно вытекают сила, воля и самоконтроль. Когда я увидела его впервые, когда эта неуловимая нить приблизилась ко мне на расстояние вытянутой руки, словно нечто невидимое и всемогущее упало на плечи, до боли сжало их, сдавило грудь и начало тянуться к шее, затрудняя дыхание и превращая выдох в хрип. Почему так? Неужели лишь из-за того, что к своей цели я приближалась слишком долго? …Ещё ни разу я не слышала отказа. Всегда всё удавалось сразу же и, кем бы ни был спрошенный, он почти без раздумий ответствовал на мой вопрос: «Да».
Но сегодня я была слишком слаба, чтобы выдержать ещё несколько дней или, что ещё мучительнее, недель ожидания. Лезвием гильотины слово «нет» убило мою уверенность в простом исходе этого пути. Нить, едва давшись в руки, расцарапала кожу до крови, впилась в измученную плоть, чтобы через мгновение вырваться из моих рук прочь.
Стало немногим легче. Должно быть, так чувствует себя калека, руку которого схватила неизлечимая и быстро распространяющаяся по всему телу болезнь и долго мучила; если отрубить ему эту прогнившую конечность, он испытает адскую боль, но она со временем прекратится, рана заживёт, а отсутствие руки покажется лучшей альтернативой отсутствию жизни. Вот и я после этого мучительного «нет», испытав бесконечно долгое мгновение боли и страданий, смогла вздохнуть свободней. Вот только моя рана не заживёт со временем, как рука увечного. Моя рана вновь начнёт выедать меня изнутри, с каждым днём высасывая всё новые и новые силы. Это облегчение – лишь короткая передышка, после которой я снова должна буду пытаться услышать на свой вопрос совсем иной ответ. И кто знает, что случится, если он снова окажется отрицательным… Новое облегчение после мгновения полусмерти и некоторое время для ещё одной попытки? Или же этого шанса уже не будет? Кто знает…
